«Аритмия» задумывалась Борисом Хлебниковым и Натальей Мещаниновой как ромком для ТНТ: молодые люди собираются развестись, но пока не разъехались, делят однушку, сначала все время ссорятся, потом постепенно мирятся. Заявка перестала быть комедией, когда героям придумали профессию. «Для меня есть два фактора, определяющие, интересно ли мне общаться с человеком. Первый — это чувство юмора, а второй — как он рассказывает про то, чем занимается», — поясняет Хлебников. Его герои всегда были немного одержимы своей профессией, при этом действуя по собственным правилам: авиатор Пускепалис в «Коктебеле» обещал невероятные свойства ветров, строители в «Свободном плавании» новаторски чинили дороги, обезумевший советский инженер Дрейдена в «Сумасшедшей помощи» плевал на законы физики, да и вообще на все законы.
Герои Ирины Горбачевой и Александра Яценко работают в одной больнице: Катя — в кардиологии, Олег — в бригаде скорой помощи. Оба и выматываются, и заряжаются от работы, ежедневно принимая молниеносные решения, чтобы спасти чужую жизнь, но когда дело доходит до собственной, их будто парализует. Катя набирается духу, чтобы написать смс «Нам надо развестись» и просит никому ничего не говорить. Олег переезжает на надувной матрас на кухню и в минуту предельного отчаяния умоляет: «Мы можем сейчас просто ничего не решать?». Молчаливый ответ Кати — в песне Сансары на телефоне, которую она включает, чтобы заглушить пьянку за стеной. «Не обещай мне, что будет как прежде, не обещай мне, что все решим», — пели у Хлебникова еще в «Озабоченных».
Вместе с верным фельдшером (Николай Шрайбер) Олег каждый день отправляется на вызов сумасшедшей помощи, чтобы за считанные минуты подобрать код, найти язык, которым можно говорить с больными: от свидетелей Иеговы, противников переливания, до гопников, не прекращающих разборку даже в машине скорой. Старики, матери-одиночки, снова старики. Каждый вызов скорой помощи — отдельная история, маленькая жизнь: иногда смешная, чаще — страшная, всегда очень узнаваемая.
После всех недавних фильмов-манифестов очаровывает мягкая интонация, снисхождение и безусловная любовь, с которыми Хлебников неизменно изучает своих героев, по пути ставя неутешительный диагноз, а в итоге лечит всех нас. Даже беспощадный новый главврач, завернутый в бирюзовый джемпер, вызывает лишь горькую усмешку. Герой Яценко, впрочем, как и всегда у Хлебникова, с ним даже не спорит — просто выслушивает этот бред, уткнувшись в телефон, а потом идет и спасает людей вопреки новому «правилу двадцати» (20 минут на вызов — и главное, чтобы человек не умер у тебя на руках).
Про скорую помощь было достаточно фильмов, а без больницы в портрете-современной-России и вовсе редко обходится. Но почему-то лишь в «Аритмии» по-настоящему понимаешь, какие же врачи отчаянные Дон Кихоты, делающие свою работу вопреки реальности и не из-за клятв или особенных моральных убеждений (категории, к которым Хлебников, к счастью, равнодушен), а просто потому что их прет и иначе они уже жить не могут. А то, что на мир за пределами этой ежедневной битвы со смертью они смотрят под другим углом — разве могло быть иначе? Юрий Сапрыкин назвал «Аритмию» русским «Ла-Ла-Лэндом» с пьяными плясками Яценко и Горбачевой на кухне вместо вальсов Гослинга и Стоун. Поют ведь об одном и том же: надо идти за своей мечтой, любовью, призванием. Добрые люди Хлебникова — маленькие и безголосые, но каким-то чудом им удается и подточить систему, и достучаться до родной души, и остаться верными себе.
«Аритмия» в прокате с 12 октября.
