«Патерсон», реж. Джим Джармуш
Юля: Раз 2016 был годом кино в России, предлагаю начать с русского. Я зритель благодарный и помню много хорошего: «Ученик», «Дуэлянт», «Хардкор», сериал «Ольга». Но фильмом года считаю «Дорогу» — часовой found footage, собранный из съемок видеорегистраторов.
Яша: Мне понравилось, что там, как в классической пьесе: единство времени, места и действия.
Юля: Да, как будто это один человек едет все время. Лозница ловит такси, за рулем которого — Панахи с видеорегистратором.
Яша: И цикличность: все начинается с зимы, ею же и заканчивается.
Юля: Да, год проходит. На большом экране вообще круто смотрелось, как такое универсальное высказывание. И было очень смешно, народ просто хохотал. А потом вдруг столбенеешь, когда какая-то авария.
Яша: Да, там здорово выдержаны эти перепады. Еще сразу задаешься вопросом о границах кинематографа: подобных видео, собранных вместе, полно на ютьюбе, просто они смонтированы менее сознательно.
Семён: Мне кони очень понравились. Идут на таран.
Юля: Короче, я считаю фильм «Дорога», лучшим российским фильмом этого года, смешным и страшным автопортретом России десятых.
Яша: Учитывая, что я смотрел всего два, не считая Манского, снятого в Корее то, в принципе, могу согласиться.
Юля: А расскажи про Манского, я не видела.
Яша: Очень интересно. Местами, правда, удары ниже пояса, то есть эмоционально совершенно бескомпромиссно. С другой стороны, а как еще снимать кино про Северную Корею?
Юля: Только ниже пояса, разумеется.
Яша: Приятно, что наш фильм смотрят по всему миру. Тем более не так много осталось документального кино, которое способно показать то, что мы сами не можем увидеть. Запретный плод, недосягаемую экзотику. Раньше ведь кинематограф часто именно эту функцию выполнял. Фильм сделан с расчетом, что его покажут везде, поэтому несколько обобщен как художественное высказывание, например, даже то, что все закручено вокруг одного героя — маленькой девочки, неизбежно жертвы. Но меня это не смущает совершенно. Некоторые сцены коммунистического быта — уравниловка в школе и на заводах, беспросветный лозунговый патриотизм вызывали дежа вю — мне про такое мама рассказывала.
Юля: А ты смотрел на «Послании к человеку»?
Яша: Нет, я смотрел еще в более безопасном и далеком от Северной Кореи месте — на прекрасном фестивале «Золотой абрикос» в Ереване.
Юля: Я думала, что там только бесконечная ретроспектива Параджанова проходит.
Яша: Очень зря, Юля, недооцениваешь свою историческую родину. Там показали Манского раньше, чем на «Послании». Там отличная программа. Народу, правда, не очень много приходит.
Юля: Ну круто, хорошо. А «Ученика» ты где смотрел?
Яша: Тоже не на родине, а как раз недавно в Берлине. И Серебренников там был на сеансе, и драматург Мариус фон Майенбург. Неожиданно получилось.
Юля: Так премьерный показ наверное был?
Яша: Черт его знает, поздновато для премьерного. Его показали в такой программе «14 фильмов вокруг света», которая всегда проходит в Берлине под конец года и включает фестивальные хиты из разных стран. Был полный зал, все, по-моему, довольны остались. И снова приятно, что смотрят на Западе, хотя и понятно, почему он Западу по вкусу.
Юля: Ну да, немецкий драматург.
Яша: Я к тому, что загранице интересно про Россию, когда там все в крайних степенях.
Юля: Да, у нас обычно так.
Яша: Так это и работает. «Дорога» та же: медведи, взрывы, драки.
Юля: У нее, кстати, премьера была в Амстердаме, на фестивале документального кино, одном из крутейших в мире. То, что он туда вообще попал, уже успех, там всегда очень хорошая программа, причем много всегда эстетских каких-то, очень красивых штук, на грани с художественным кино.
Яша: Раз уж заговорили о международных фестивалях, Юль, расскажи как наш самый выездной автор…
Юля: Справедливости ради, я сейчас единственная в России: ты, Яша, в Берлине на учебе, Семен в Беркли, а Саша в Израиле! Ну хорошо, с остывшей головой могу констатировать, что это был прекрасный фестивальный год. В Каннах было много ярких фильмов — и «Патерсон», и «Служанка», и «Она» Верховена, и премьера Серебренникова все-таки — большое событие, но для меня главные фильмы 2016 года — это фильмы о родителях. Этот румынский хронотоп, который нам там близок: абсурд повседневности, вечные хрущевки, которые, видимо, сильно влияют на ту историю, которую ты можешь рассказать в такой географии. Мой любимый фильм — «Тони Эрдманн», хоть и немецкий, но тоже снят в Румынии.
Юля: И там же в Каннах показали прекрасную «Сьераневаду» Кристи Пую и «Выпускной» Кристиана Мунджиу. Все эти фильмы — о том, как быть отцом и ребенком, о невозможности отблагодарить, о неловкости диалога всегда в каких-то несовпадающих регистрах. Все это не трагично — а просто немного горько и смешно, и про всех нас. Все, что нам остается — изредка собираться на шестиметровых кухнях, готовить, спорить о политике, посмеиваться над родней и в кои-то веки делать что-то для других. А еще самые сокровенные вещи в «Сьераневаде» проговариваются в салоне автомобиля. Вот вам опять видеорегистратор, который оправдывает случайные разговоры. Ведь и фильмы, снятые в технике POV, и все эти видеорегистраторы начиная с «Такси» Панахи, регистрируют моменты на первый взгляд не кинематографичные, не выразительные.
Яша: Да, оправдывают их.
Юля: И, кстати, что меня поразило в «Ночных тварях» Тома Форда — очень много по-хорошему невыразительных, проходных кадров. Я-то думала, что увижу «Неонового демона», только сделанного человеком со вкусом, а оказалось намного интереснее, потому что во всех этих усредненных техасских пейзажах настоящая резня и может произойти, и только тогда она будет зеркалиться с безупречными (но тоже без эстетских вывертов) интерьерами дома и галереи главной героини. Я ничего не написала про Форда, но, по-моему, один из сильнейших фильмов года. И одна и та же палитра — что у Форда, что в «Прибытии», да и еще в дюжине крупных фильмов: если в прошлом году балом правил оранжевый и кобальтовый «Безумного Макса», то сейчас все в цветах последней части «Гарри Поттера». Хаки, тауп, ситцевое небо, туман. В российских фильмах другая тенденция: что в «Зоологии», что в «Ученике» — все оттенки синего, ну и сеттинг морской. Не знаю, к чему это ведет — просто наблюдение, такой цветокор-2016!
Яша: Это наблюдение человека, который настолько много времени проводит на фестивалях, что воспринимает фильмы как палитру цветов.
Юля: А если из не-фестивальных фильмов, то я голосую за «Не дыши» — гениальный ужастик, ну и «Прибытие» конечно. А «Патерсона», Яша, ты посмотрел?
Яша: Да, посмотрел. У меня с Джармуша в подростковом возрасте вообще начались отношения с кино, поэтому от каждого его фильма я теперь жду, что он меня вернет в это завороженное состояние, а ранние фильмы и вовсе боюсь пересматривать. Поэтому стараюсь не подходить критически — вдруг узнаю, что Дед Мороз не настоящий. «Патерсоном» я доволен, как ребенок новогодним подарком. Можно, конечно, объективно хвалить: ритмически фильм выдержан идеально, до предела минималистичен с одной стороны, а с другой — гиперчувствителен к деталям, к каждой строчке. Мне еще понравилось, что он такой медлительный, этого не хватает сейчас в принципе во всем, что бы мы ни смотрели. Монотонность, повторяемость — сознательно аскетичный фильм по сравнению с предыдущим «Выживут только любовники», и при этом он тоже про избранных. Вампиров, поэтов — сам Патерсон, японец, который к нему подсаживается — их мало. У Джармуша это еще что-то родовое из 80-х, когда были важнее преемственность и деление на своих и не своих. Сейчас все перемешивается, нет такого однозначного деления. А Джармуш еще снимает про персонажей, которые способны на полуслове подхватить разговор о поэзии. Он так аккуратно сопротивляется современности, и мне это тоже нравится. Герой отказывается от копии, у него все в одном экземпляре, мобильного телефона даже нет.
Яша: Еще один фильм, который всем советую — Hypernormalization. Адам Кертис и его попурри из новостных материалов за последние сорок лет. Про то, что реальность, начиная с 70-х годов, становилась все сложнее, а власть имущие предлагали упрощенные модели происходящего, и сегодня мы пришли к кромешному бардаку и вообще не понимаем, что же творится на самом деле. Кертис экстраполирует термин «гипернормализация» из книжки Юрчака на весь современный мир.
Семён: А Spotlight никто не смотрел, кроме меня? Это мой самый любимый фильм был в этом году, я его два раза пересматривал.
Юля: И ни разу не написал! А можно было наоборот: ни разу не смотреть, и два раза написать.
Семён: Вот-вот. Там про то, как журналисты Boston Globe в 2001 долго готовят расследование о священниках-педофилах в Бостоне. Готовят-готовят, а потом одиннадцатое сентября — откладываем публикацию, никто про это сейчас читать не будет. Дальше готовят — все, пора. Но не публиковать же на Рождество, у нас вообще-то аудитория почти полностью католическая. И в редакции не какие-то воинствующие атеисты, там подчеркнуто, как эта история болезненно ими переживается, отнимает веру, калечит.
Яша: Судя по тому, что ты описал, прекрасно вписывается в сегодняшнюю странную информационную ситуацию. Сейчас будет моя новая рубрика «Время пришло». Так вот, считаю, что пришло время посмотреть фильмы с участием Константина Кузьминского. Видный персонаж, такой эксцентрик советского литературного и художественного андеграунда. Эмигрировал в Америку и издал там огромный девятитомник советской неофициальной поэзии. Есть фильм «Костя и мышь» про него и его жену. И есть несколько странных 10-минутных видео «Константин Кузьминский о». О свободе, об Америке, о чем-то еще. Он, как правило, разглагольствует лежа с рюмкой водки. С этих отрывков рекомендую начать (там, кстати, и монтаж любопытный): сидит он там у себя в Америке во дворе, а это все похоже на какое-то обветшалое зеленогорское садоводство.
Яша: И еще один фильм называется «Русские здесь», там тоже фрагмент с Кузьминским. Это фильм про советских эмигрантов в Америке, я его нашел в одной занимательной передаче — «Камера смотрит в мир». Это такая советская телепропаганда, посвященная тому, как хреново живется бывшим советским гражданам за границей. Они перевели этот американский фильм и показали в Советском Союзе уже почти в перестроечные времена. «Русские здесь» сделан лучше самой передачи, и любой здравомыслящий зритель 80-х наверняка его смотрел с вытаращенными глазами, а на злорадные комментарии Генриха Боровика чихал. Тот же эффект, как когда в «Иностранке» печатали вожделенные отрывки недоступной литературы — под маркой того, «как не надо», проносили запрещенку.
Юля: А какое было главное разочарование года?
Яша: Из новых — «Бесконечная поэзия» Ходоровски, которую показывали на «Послании». Все мои друзья и знакомые, у которых лучше с интуицией, пошли в соседний зал на «Сьераневаду».
Юля: Ну и были еще какие-то фильмы, которые вроде понравились, но потом ты про них забыл совсем. Аллен. Альмодовар…
Яша: Вот «Джульетту» я видел, да. Без восторга. Это уже Донцова какая-то.
Семён: Из тех, от кого много ждал, «Неоновый демон» — не смог я его полюбить, хотя очень хотел.
Юля: Потому что он серьезный какой-то непробиваемо. Кэмп так не работает.
Семён: Ну «Драйв» тоже, возможно, не самый ироничный фильм в мире, но он нам дорог все-таки не этим.
Яша: А еще я недавно открыл для себя югославское подростковое кино 80-х. У нас как-то завязался разговор про искусственный интеллект, стали фильмы искать. Каким-то образом в списке, помимо фильма «Запрещенная планета», знаменитого первым появлением мини-юбки на экране, мы нашли югославский фильм «Лето в раковине» режиссера Туго Штиглица. 1985 год. Загадочна сама судьба его попадания в список фильмов про искусственный интеллект — там, конечно, есть персонифицированный компьютер, но это одна из примерно 16 сюжетных линий. Смешением жанров и той непосредственностью, с которой они друга сменяют, фильм обезоруживает. Мальчик и его компьютер, мальчик и его проблемы в семье, мальчик и его пляжный роман и борьба с бандой мотоциклистов, которые крадут морские раковины. И все это еще с танцевальными вставками под музыку совсем как в «Курьере». То ли авторы пересмотрели западного кино и копируют его не стесняясь — то ли, наоборот, вообще ничего не смотрели и бессознательно плюют на любую логику. Например, снимают десять разных концовок — и решают все их оставить, одну за другой пускают. Меня это катапультировало в очень необычное состояние.
Яша: Потом я полез в Википедию искать что-нибудь про такое чудо. Да, сама статья в википедии про югославское кино стоит огласки. Среди прочего, там говорится, что оно вызывает полярные эмоции — «от полного восторга до полного неприятия». Я на стороне восторга. Если выдастся свободная минутка, советую разобраться со своим отношением к югославскому кино 80-х. У этого Туго Штиглица есть и сиквел, «Лето в раковине — 2».
Юля: Не будь дураком, сделал франшизу!
Яша: Ага. Видимо, к концу 2017 найду, что о нем сказать.
Юля: Здорово, что продолжилась поттеровская франшиза, но и ты уже не тот, и она не та. Нет, фильм прикольный, классно сделан, вроде бы возвращает в детство, но все-таки нет. Интересно, что они собрали меньше эстимейта, потому что пошли в основном те, кто вырос на «Гарри Поттере», а не тинейджеры, которые в массе ходят в кино. Там и герои такие, 25+, для нас.
Семён: То есть не читают «Поттера», получается, больше?
Юля: Нынешние подростки читают соцсети. Помните, про «Поттера» говорили, что, мол, дети снова стали читать. А сейчас нет такой детской книги, чтобы по ней франшизу сделать, комиксы разве что.
Яша: Возвращение в детство — это что-то возрастное, видимо. Вот ты говоришь, что тебе понравились три фильма про родителей и спин-офф «Гарри Поттера», я ждал от Джармуша подростковых ощущений. Семён, у тебя есть что-то подобное?
Семён: В фильмах этого года вроде будто бы нет, но какой-то инфантильный, щенячий такой восторг у меня был, как это ни странно, на фильме «Лалалэнд».
Юля: О, расскажи.
Семён: Полный восторг, если вкратце. Я не верил вообще в идею воскресить мюзикл Гослингом и Эммой Стоун, но все сработало как надо. У меня, в отличие от вас, ребята, все не очень хорошо со знанием классических мюзикл-референсов, но он такой, что можно и вообще ничего про жанр не знать и быть в порядке. В зале, правда, люди со смеху умирали на этих ванильных моментах «а теперь мы, танцуя, улетаем в небеса». И Гослинг совсем в большого артиста вырос. У него в этом году и в «Славных парнях» был отличный комедийный выход, но тут особенно. И вот Swiss Army Man еще, пожалуй, что-то подобное с тобой делает, хоть эти фильмы и странно рядом ставить.
Юля: Да, «Перочинный человек» классный, совсем без тормозов! Не сказала бы, конечно, что он меня в детство возвращает, просто переносит в состояние какой-то инфантильности, которой у меня никогда и не было, может. Сначала ты проходишь через первичное сопротивление, а потом включаешься. Можно и всплакнуть в конце. Качели.
Семён: Особенно когда выясняется, что никуда он особо и не уходил, и это полностью фантазийное путешествие, реалистическая мотивировка эта.
Юля: Да, путешествие в голове. Как и у Джармуша, кстати. Особо никуда не ходит человек. И вот это кружение на месте американское почему-то напомнило мне «Танжерин», мой любимый рождественский фильм. Есть в этом одноэтажном кружении что-то такое для меня с другой планеты.
Яша: Да и вообще эти маленькие городки, монотонность.
Юля: Но у Джармуша-то это не тяготит, да?
Яша: Меня это вообще в кино не тяготит.
Юля: Чуть не забыли самое важное событие для glukk в этом году — у нас новые классные авторы. И на фоне новой волны разговоров о смерти печатного слова и кинокритики в частности, это просто чудо, уж не знаю, чем мы заслужили такую удачу. А еще в этом году СМИ трубят о том, что не знают, как общаться с тинейджерами, потому что тексты тем не нужны. Они рекламу от новостей не отличают, на сайты не заходят — одни соцсети. Как к ним подступиться — непонятно, так что может скоро и сайты с текстами будут не нужны.
Яша: Ха, вот и приходится у них интервью брать. Я тоже слышал от младшего брата: «Яша, ну кто эти ваши кинообзоры вообще читает? Видео все смотрят». Пора об этом задуматься.
Юля: Да пора, конечно. При том, что мы сейчас с вами записываем этот разговор, и собираемся расшифровывать, чтобы его можно было прочитать.
Семён: Каменный век.
Яша: Возвращаясь к Джармушу и Серебренникову. Там текст появляется на экране поверх происходящего. Сначала не очень понятно, потом думаешь, что это попытка приютить форму социальных сетей, где текст и картинка сосуществуют. С другой стороны, такое намеренное ретроградство Джармуша, цитаты из Библии у Серебренникова.
Юля: Это как субтитры к видео в фейсбуке, на случай, если ты без наушников.
Яша: Самое время издать glukk на бумаге и распространять, самиздатом желательно. Надо бороться до последнего.
Юля: Да, как говорил на конференции Media Makers Илья Красильщик: «Ребята, только из-за того, что завтра текст может умереть, пишите — завтра это может оказаться вообще никому не нужно. Даже вам».
