Падение дома Шарпов

«Багровый пик», Гильермо дель Торо, 2015

По хрестоматийному определению Тодорова, категория фантастического предполагает амбивалентную ситуацию внутри изображаемого мира. Никогда нельзя сказать наверняка, что герой столкнулся с потусторонним — всегда мерцает дополнительная мотивировка. Приснилось, был пьян, померещилось — за читателем право вписать жуткое в привычную картину мира. Призраков не бывает, спи спокойно.

Fin de siècle, Баффало, штат Нью-Йорк. Эдит Кушинг (великолепная Миа Васиковска) — девушка на выданье, а также автор готического романа о призраках, которые «лишь метафора». Издатель очень хвалит почерк, но советует переключиться на любовные романы. Вечером Эдит навещает до ужаса неметафорический призрак ее покойной матери и советует остерегаться багрового пика.

В контору отца Эдит из старой Англии приезжает сэр Томас Шарп, баронет (Том Хиддлстон) — с рационализаторским предложением по добыче красной глины. В Баффало плохо знают, что такое баронет, но заинтригованы. Сэр Томас хвалит машинопись романа Эдит, делает с ней тур вальса, достойного лучших домов Лондона, и вскоре увозит молодую за океан. Попросить благословения на брак, правда, не у кого — отцу Эдит как на грех проломили голову.

Сэр Томас живет с мрачноватой сестрой Люсиль (Джессика Честейн) и жизнерадостной собачкой в старинном особняке с дырой в крыше, сквозь которую фотогенично опадают листья. Почва в этих местах так богата красной глиной, что даже снег кроваво-красный. За это жители округи и прозвали место Багровым Пиком. А мама ведь предупреждала.

На фоне очередного упадка искусства лжи, когда все рвут другу глотки за права на свеженькие мемуары, на вес золота те, кто по старинке сочиняет истории. Флобер утверждал: «Госпожа Бовари — это я». Дель Торо-сценарист кокетливо назначает своим альтер-эго сочинительницу готических романов, при этом вверяя ей сокровенное: семейные предания о явлении призраков.

Проваливающийся в преисподнюю замок семейства Шарпов любовно выписан из готических романов Горация Уолпола и Анны Радклиф — от прохудившейся крыши до зловещего подземелья. Классическая готика имеет определенный набор мотивов, и все они сыграют. «Законы осуждают предмет моей любви» — эта не к месту цитируемая Хлестаковым строчка Карамзина справедлива и для сэра Томаса Шарпа.

Примером интонации для «Багрового пика» стал Оскар Уайльд. Эстетизм неразлучен с иронией, и потомки кентервильского привидения — милой пародии на поднадоевшую к тому времени готику — громыхают цепями и в замке Шарпов. Сетования сэра Томаса на неумение «говорить по-американски» отзовутся уайльдовским mot из той же повести: «Теперь с Америкой у нас все одинаковое, кроме, разумеется, языка». Объектом насмешек становятся и сами вырождающиеся английские аристократы, которые зимой чаевничают себе в доме с дырявой крышей — лишь бы ничего не менять.

Есть отсылки и к зарождающемуся психоанализу: Эдит, потерявшая второго из родителей, прямо по учебнику играет в fort — da, раз за разом бросая резиновый мяч песику. Когда мячик подозрительно долго не возвращается, понимаешь, что призраки тоже не прочь позабавиться.

Новый фильм дель Торо приятно старомоден: саспенс и мизансцены хичкоковской «Ребекки», несоразмерно большое пространство зловещего здания в снеговом плену под стать Overlook отелю в «Сиянии», кэмповость и родственники, которым палец в рот не клади — прямиком из «Кроваво-красного» Дарио Ардженто. Но в отличие от последнего Джармуша, здесь совсем нет напускного энциклопедизма, а вот иронично поданной тоски по мировой культуре — ничуть не меньше. Связка Хиддлстон-Васиковска не даст забыть о нежно любимых нами «Любовниках», что бы дель Торо там ни говорил о синхронности кастинга.

Фантастическое действительно часто предполагает амбивалентную ситуацию с колебанием между мотивировками — бытовой и мистической. Но теория суха, а призраки «Багрового пика» абсолютно реальны. На лицо ужасные, добрые внутри, мертвецы — пусть и на свой замогильный манер — помогают героине. Бояться следует живых.