Отель Гранд Будапешт

Девочка раскрывает книжку «Отель Гранд Будапешт», запуская механизм виртуозной визуализации чтения. Так (наверное) выглядят интересные книги в головах восторженных тинейджеров, наивных читателей, что еще неравнодушны к мультфильмам и комиксам (а от пирожных пока не толстеют), но уже осторожно пробуют на вкус «серьезную» литературу. «Гранд Будапешт» — в первую очередь книга (в самом начале даже слова автора зачитывают: «сказал», «ответил он»). И дело не только и не столько в том, что фильм, по уверениям автора, вдохновлен прозой Цвейга. Набоков писал о том, как замечательно было бы превратить читателя в зрителя. Уэс Андерсон принимает вызов легендарного постояльца отеля Montreux Palace.

Рамочные конструкции, кропотливо выстроенные режиссером, — да это же рассказы в рассказах в рассказах! Жерар Женетт признавал вставной рассказ удовлетворительным признаком фикциональности. Андерсон своей фильмографией возводит настоящее королевство полного вымысла. В «Гранд Будапеште» он, кажется, определился со столицей и местом собственной коронации.

Зубровка, условная Австро-Венгрия с названием настойки, 1930-е годы. На бесценную картину «Мальчик с яблоком» претендуют мсье Густав (Рэйф Файнс), портье отеля «Гранд Будапешт», унаследовавший полотно от любовницы (Тильда Суинтон), — та почила в нежном возрасте за 80; и Дмитрий, фашист (Эдриан Броуди, вы можете помнить его, скажем, по фильму «Пианист»), сын пожилой любовницы. Мсье Густав, заручившись помощью своего коридорного Зеро Мустафы (Тони Револори), выкрадывает картину. Сперва велеречиво обещает никогда с ней не расставаться, но уже к концу предложения возвращается на грешную зубровскую землю между двух мировых войн — продать при первой возможности. Дмитрий пускает по их следу своего мрачного подручного с кастетом (Уиллем Дефо по полной отыгрывается за «Нимфоманку—2»). Повествование слишком занимательно, чтобы оскорблять его дальнейшим пересказом.

Впечатляет акцент, сделанный на речевую сторону этого вроде бы чисто визуального аттракциона. Особо хороши реплики мсье Густава, обыкновенно начинающиеся этикетными формулами большого света, а заканчивающиеся чуть ли не бранью площадной. И наоборот. Ему ведомы оба способа выражения: лучший портье в истории, как и юный Зеро, начинал коридорным. А под конец мсье Густав признает, что паренек с нарисованными усами превзошел его. И победителю-ученику неплохо перепадет от побежденного-учителя.

Одна из пионерских работ о Набокове называется «Бегство в эстетику». Мсье Густав, кажется, замыслил такой побег. В один из переломных моментов истории (последний раз, честно, никаких спойлеров), когда неплохо бы поспешить, он первым делом решает надушиться L’ Air de Panache, затем успевает вспылить, обнаружив собственные колониальные комплексы, и покаяться в них, и, наконец, с упоением выслушать романтическое стихотворение. Их грубо прервут, но Зеро, умоляю, запомни, на каком месте мы остановились!

И потому не так страшно, что умер не только автор, но и его герой. Один философ, погибший в вымышленном полицейском государстве в те же годы, сказал: «Смерть — всего лишь вопрос стиля».