234234
В этом году фильмы на тему May-December romance один другого лучше. Взять хотя бы последнюю мелодраму Херцога «Королева пустынь», где Николь Кидман соблазняет двадцатилетних парней. Хотя постойте, она там сама играет двадцатилетнюю. К счастью, Барри Левинсон — из тех режиссеров, что редко подавляют талант актеров в угоду своим прихотям или спецэффектам. В «Унижении» все на своих местах: уставший от жизни актер Саймон Акслер, которому за 60 (Аль Пачино играет практически себя) находит спасение в романе с молоденькой Пегин (Грета Гервиг играет практически себя из Frances Ha), дочкой его давних друзей по сцене.
Пегин была с детства влюблена в этого «убийственно харизматичного актера», а сейчас спит с деканшей женского колледжа, чтобы удержать место препода по актерскому мастерству. В первый же вечер она отрекается от прежних убеждений, правда ее бывшие, одна другой абсурднее, то и дело будут маячить на горизонте, заставляя недоумевающего актера выглядеть как Скотт из «Скотт Пилигрим против всех». Да, это просто повод еще раз напомнить о фильме, который вы все пропустили в августе десятого:
Грань между реальностью и выдумкой (Аль Пачино не отказывает себе в удовольствии прочитать монолог про «весь мир — театр», а потом еще пару шекспировских хитов) с самого начала довольно условная. Взять хотя бы полоумную соседку из реабилитационного центра, которая просит Акслера убить ее мужа, потому что у него есть опыт убийств в кино. Но ближе к финалу фильма начинаешь сомневаться, был ли вообще этот роман, или единственная правдоподобная вещь — это вырезка из старой газеты, где Аль Пачино еще похож на Майкла Корлеоне с богатым опытом убийств в кино?
Как бы то ни было, бодрящий роман с девицей, который лучше всего описать словами профессора из «Футурамы»: «Может, я и обкрадываю колыбель, но она-то грабит могилу!» — тонкая и ироничная штучка, со вкусом сыгранная первоклассной командой, а это такая редкость, что грех пропустить. Но как будто эта романтическая история — только повод, чтобы рассказать о неизбежности упадка, принять который с достоинством — настоящая роскошь. В конце концов и Левинсону, и Аль Пачино, и автору романа Филипу Роту — за семьдесят, имеют право на такие вопросы. После первых кадров фильма думаешь: «Хэй, это что версия «Бердмэна» для меланхоликов?» Саймону через пять минут — на сцену, а он случайно оказывается на улице, и никто его не пускает в театр в таком виде (играют «Как вам это понравится»). В зрительном зале — тоже кошмар, все уставились в айфоны, и старику приходится плашмя рухнуть в партер, чтобы хоть как-то оживить обстановку. В отличие от «Бердмэна», больше Саймон куражиться не будет, отшучиваясь репликами из «Макбета».
Но ведь и предыдущий фильм Барри Левинсона с Аль Пачино в главной роли был в общем-то о том, что все мы беспомощны перед лицом боли и страдания. Аль Пачино играл Джека Кеворкяна — Доктора Смерть, проповедовавшего эвтаназию. Такой же сварливый мизантроп, цитирующий вместо Шекспира Артура Миллера, в какой-то момент тоже начинает терять связь с действительностью, судебный процесс для него становится театром, и все заканчивается плачевно. «Хуже кошмарного состояния может быть только неудачная попытка самоубийства» — говорил Кеворкяну один из его пациентов. Неудачная попытка Саймона Экслера по-хэмингуэевски пристрелить себя из дробовика («Видимо, у Хэмингуэя руки были длиннее») — та еще бездна отчаяния, заглянуть в которую с усмешкой и отвагой — похоже, лучшее, что нам остается.
