Немцов еще жив, но на Украине уже жесть — выпуски новостей в «Нелюбви» маркируют все и сразу: время действия и гражданскую позицию главных героев, которые за год скатятся с «Коммерсанта» до Киселева. Правда, новостями у Звягинцева интересуются только мужчины, удел женщин — «Дом 2», инстаграм и истерики. Справедливости ради, для режиссера это все симптомы одной смертельной болезни.
Женя и Боря разводятся и продают квартиру. Сильно беременная подружка Бори и сильно положительный ухажер Жени обещают им новую счастливую жизнь. Осталось только пристроить сына, которого почему-то никто из родителей не хочет оставлять у себя (примем это далеко не последнее невероятное допущение). Родители почти решились сдать Лешу в интернат, чем отключили от себя и его, и зрителей. Леша, не дожидаясь интерната, убегает из дома, а нам остается два часа следить за поисками мальчика.
Полиция тупит, поэтому к расслабленным родителям подключается поисково-спасательная служба. Бодрые волонтеры в оранжевом неоне — единственные носители эмпатии и посредники между благополучными панельками и зимними полотнами Брейгеля. Тарковский на этом только начинается: будет и дождь в заброшке, и гипнотический саундтрек (Евгений Гальперин писал для Фархади и Бессона), и долгие панорамы водоемов — все это умеет вознести до метафоры только оператор Михаил Кричман.
Пофигизм, лицемерие, нарциссизм, — Звягинцев жирными мазками рисует нелестный портрет нашего общества. Вот Боря трясется за работу в радикально-ортодоксальной корпорации, где разведенных увольняют. Вот студентки ВГИКа пьют за любовь и неловко делают селфи. Вот Женя в «Боско Спорт» бежит по беговой дорожке в своей новой хайтек квартире из декораций «Елены». Слишком схематично, чтобы это было уколом реальности, и совсем не тонко для сатиры — в «Левиафане» было и смешнее, и страшнее.
Но и с вневременными притчами Звягинцеву, похоже, было лучше. Будто сошедшие с полотен Мантеньи герои «Возвращения», универсализированные персонажи Сарояна в «Изгнании», избегая буквальности, были куда более реальными. И надрыв с моралите были не нужны — безупречное кино Звягинцева и так говорило с нами и о нас. «Нелюбовь» могла бы быть универсальным критическим высказыванием, а стала лишь выдающимся фильмом в конкурсе 70-го Каннского кинофестиваля.
